Традиционный хозяйственный уклад коренных народов
В различных природно-климатических и экологических условиях у коренных народов складывались разные типы хозяйственного уклада. Оседлые коряки занимались морским зверобойным промыслом; у юкагиров и эвенов была развита сухопутная охота в сочетании с другими занятиями; хозяйство оленных коряков основывалось на содержании больших стад домашних оленей. На хозяйственный уклад значительное влияние оказывал исторический опыт народов, полученный при проживании в местах выхода. Вместе с тем межэтнические контакты и взаимовлияния способствовали активному заимствованию навыков жизнеобеспечения.
Коряки. В жизни кочевых коряков основное значение имело оленеводство, так как олень давал пищу, одежду, обувь, материал для жилища, служил транспортным средством. Подспорьем оленеводческому хозяйству была охота, рыболовство и собирательство. У коряков становление домашнего оленеводства как главного источника жизнеобеспечения произошло раньше, чем у чукчей, что и повлекли за собой продолжавшиеся по крайней мере полвека (вторая половина XVIII в.) военные походы чукчей на коряков с целью захвата оленьих стад. Опасность потерять животных в результате «воровских наездов и грабительств» чукчей была настолько велика, что коряки искали защиту у русских отрядов.
Количество оленей в стаде зажиточного коряка нередко доходило до 2–3 тыс. голов. Однако в XIX в. увеличению стад зачастую препятствовала практика русской администрации, заставлявшей зажиточных коряков-оленеводов бесплатно кормить оседлых жителей в случае голодовок. Нередким было разорение оленеводов и вследствие падежа животных. При этом сородичи помогали пострадавшим, давая им молодых важенок. При благоприятном стечении обстоятельств можно было восстановить стадо. Для корякского оленеводства характерна слабая прирученность оленя и отсутствие пастушеской собаки, поэтому стадо нельзя было оставлять без надзора, а это делало труд пастуха чрезвычайно утомительным. Трудоемким делом была также тренировка упряжных оленей, их сбор перед перекочевкой. В течение года корякское стойбище совершало четыре основные перекочевки – зимой оно располагалось в закрытых речных долинах; перед отелом передвигалось к нижним течениям рек, в открытую тундру; летом совершало движение в горы, к истокам рек; осенью двигалось к водоразделам и обратно в долины рек. Кочевой обоз зажиточного оленевода мог включать до 150 нарт.
Юкагиры. Основным занятием юкагиров была сухопутная охота на мясных животных (лось, дикий олень, горный баран), которая сочеталась с речным и озерным рыболовством. Охота на диких оленей производилась коллективно способом поколки на воде на так называемых плавях – в местах, где животные стадами переправлялись через реки в определенное время года. Жизненно важное значение
имела охота по весеннему насту на лося, которого охотник преследовал на лыжах, используя собаку. В удачный год на семью добывали до 5–7 лосей. Летом стремились заготовить как можно больше рыбы, места ее ежегодного скопления хорошо были известны юкагирам. Промышляли с помощью изгородей из ивовых прутьев, один конец которой укрепляли на берегу, другой подтягивали к берегу по мере накопления добычи. Притоненную таким образом рыбу вычерпывали. В дальнейшем, по мере развития обмена, в ход пошли невода и сети из конского волоса, прядева; использовали также остроги, на небольших реках устраивали заезды – заграждения с ловушками (мордами). Зимой и весной петлями и пастями ловили зайцев и куропаток, летом и осенью собирали ягоды, съедобные травы. Сложившийся тип хозяйства обусловливал полуоседлый образ жизни юкагиров, которые периодически переходили с места на место в поисках добычи. Студеные зимние месяцы обычно жили оседло, питаясь осенними и летними припасами.
Эвены. Эвены вели комплексное хозяйство, сочетавшее три основные отрасли – охоту, оленеводство и рыболовство. Олени имели в основном транспортное значение, а основой жизнеобеспечения являлась охота на мясных и пушных зверей. Как и юкагиры, эвены для пропитания добывали диких оленей, лосей, горных баранов, однако способ охоты различался. Эвены охотились не коллек- тивно, а в одиночку или группами по 2–3 человека, используя собаку для выслеживания зверя. В охоте на лося, как и у юкагиров, была распространена гоньба – охотник на лыжах преследовал животное до тех пор, пока оно не выбивалось из сил. Диких оленей эвены предпочитали добывать на суше, а не на воде. Их преследовали скрадом на верховом олене, во время гона добывали с помощью оленей-манщиков ондат. Как писали очевидцы, «зимой верхом на олене, весной, когда отвердеет наст, на широких легких лыжах, летом – то верхом, то пешком, ла- мутский охотник неутомимо скитается по горам и ущельям, отыскивая добычу». Специфика эвенского промысла диких оленей иногда вызывала их конфликты с
соседними народами – эвены-кочевники, следуя за стадом, не заботились о том, чтобы не спугнуть животных перед их переправой через реки, а это наносило ущерб юкагирам и русским старожилам.
Якуты. Верхнеколымские якуты занимались в основном разведением крупного рогатого скота и лошадей, содержали они также оленей и упряжных собак. На одно хозяйство приходилось не более 10 голов рогатого скота, редкие зажиточные семьи имели по несколько десятков дойных коров. Важную роль в их хозяйстве играло также речное рыболовство, охота на лосей, диких оленей, пушных зверей и водоплавающую дичь. Характерной чертой хозяйственной организации якутов являлось кооперирование с соседними этносами: так, своих домашних оленей, численность которых была невелика, они обычно содержали в стадах эвенов; совместно с юкагирами участвовали в осеннем лове рыбы на реках. В XIX в. якуты достаточно успешно занимаются мелкой предпринимательской деятельностью, ведя посредническую торговлю между русскими и аборигенами края или подряжаясь на развоз купеческих товаров.
Камчадалы. Охотские старожилы выработали хорошо приспособленный к местным условиям образ жизни, который занимал промежуточное положение между русской крестьянской культурой, перенесенной из центральных районов страны и Сибири, в основном Якутии, и культурой коренного населения, воспринятой в процессе приспособления к местным природно-климатическим условиям. Хозяйственный уклад камчадалов носил ярко выраженный сезонный характер. Главную роль в нем играло рыболовство, каюрный извоз на собачьих упряжках, пушная охота. Морской зверобойный промысел, скотоводство и огородничество, а также домашние промыслы являлись дополнительными отраслями. Все хозяйственные занятия были привнесены народами, участвовавшими в сложении камчадалов, коряками, тунгусами, якутами и русскими. К концу XIX – началу ХХ в. сложился единый тип хозяйственной деятельности камчадалов.
Основной хозяйственной отраслью камчадалов являлся рыболовный промысел. Наиболее важной была летняя путина: в это время требовалось заготовить как можно больше рыбы лососевых видов для собственного потребления и на корм собакам. Промысел вели на летниках (рыбалках), вдали от стационарных поселков, в устьях рек или на морском побережье. Зимой и весной камчадалы ловили жилую и полупроходную рыбу (голец, хариус) в верхнем течении рек якутским способом, устанавливая плетеные из ивовых ветвей морды; весной добывали корюшку и камбалу с помощью невода с мелкими ячейками.
Домашние промыслы. Профессионального ремесла у коренных народов нашего края не существовало, а все потребности семьи удовлетворялись в рамках домашнего производства. Широкое распространение в культуре коренных народов получили кустарные промыслы – изготовление инструментов, утвари, одежды. Каждый взрослый мужчина-абориген обладал навыками изготовления изделий из камня, дерева, кости и рога, пользуясь такими инструментами, как топоры, тесла, ножи, резчики, пилы, долота, лучковые сверла, отбойники. Дерево употреблялось для изготовления оленьих и собачьих нарт, лодок, утвари, древков и рукоятей инструментов и оружия, челноков для плетения сетей. Из кости и рога делали утварь, рукояти ножей и других инструментов, свайки для развязывания узлов, колки и наконечники гарпунов, тормоза для оленьих нарт, гребни для расчесывания травы. Каменные топоры и наконечники копий коренные жители использовали еще в начале ХХ в., а каменные скребки для выделки шкур коряки применяют и в наши дни.
Природа, экономика, история и общество родного края : учебное пособие для учащихся 10–11-х классов общеобразовательных организаций профильного обучения Магаданской области / Н. С. Цепляева [и др.]. – Магадан : Изд. «Охотник», 2013. – 260 с., 235 илл.
Коряки. В жизни кочевых коряков основное значение имело оленеводство, так как олень давал пищу, одежду, обувь, материал для жилища, служил транспортным средством. Подспорьем оленеводческому хозяйству была охота, рыболовство и собирательство. У коряков становление домашнего оленеводства как главного источника жизнеобеспечения произошло раньше, чем у чукчей, что и повлекли за собой продолжавшиеся по крайней мере полвека (вторая половина XVIII в.) военные походы чукчей на коряков с целью захвата оленьих стад. Опасность потерять животных в результате «воровских наездов и грабительств» чукчей была настолько велика, что коряки искали защиту у русских отрядов.
Количество оленей в стаде зажиточного коряка нередко доходило до 2–3 тыс. голов. Однако в XIX в. увеличению стад зачастую препятствовала практика русской администрации, заставлявшей зажиточных коряков-оленеводов бесплатно кормить оседлых жителей в случае голодовок. Нередким было разорение оленеводов и вследствие падежа животных. При этом сородичи помогали пострадавшим, давая им молодых важенок. При благоприятном стечении обстоятельств можно было восстановить стадо. Для корякского оленеводства характерна слабая прирученность оленя и отсутствие пастушеской собаки, поэтому стадо нельзя было оставлять без надзора, а это делало труд пастуха чрезвычайно утомительным. Трудоемким делом была также тренировка упряжных оленей, их сбор перед перекочевкой. В течение года корякское стойбище совершало четыре основные перекочевки – зимой оно располагалось в закрытых речных долинах; перед отелом передвигалось к нижним течениям рек, в открытую тундру; летом совершало движение в горы, к истокам рек; осенью двигалось к водоразделам и обратно в долины рек. Кочевой обоз зажиточного оленевода мог включать до 150 нарт.
Юкагиры. Основным занятием юкагиров была сухопутная охота на мясных животных (лось, дикий олень, горный баран), которая сочеталась с речным и озерным рыболовством. Охота на диких оленей производилась коллективно способом поколки на воде на так называемых плавях – в местах, где животные стадами переправлялись через реки в определенное время года. Жизненно важное значение
имела охота по весеннему насту на лося, которого охотник преследовал на лыжах, используя собаку. В удачный год на семью добывали до 5–7 лосей. Летом стремились заготовить как можно больше рыбы, места ее ежегодного скопления хорошо были известны юкагирам. Промышляли с помощью изгородей из ивовых прутьев, один конец которой укрепляли на берегу, другой подтягивали к берегу по мере накопления добычи. Притоненную таким образом рыбу вычерпывали. В дальнейшем, по мере развития обмена, в ход пошли невода и сети из конского волоса, прядева; использовали также остроги, на небольших реках устраивали заезды – заграждения с ловушками (мордами). Зимой и весной петлями и пастями ловили зайцев и куропаток, летом и осенью собирали ягоды, съедобные травы. Сложившийся тип хозяйства обусловливал полуоседлый образ жизни юкагиров, которые периодически переходили с места на место в поисках добычи. Студеные зимние месяцы обычно жили оседло, питаясь осенними и летними припасами.
Эвены. Эвены вели комплексное хозяйство, сочетавшее три основные отрасли – охоту, оленеводство и рыболовство. Олени имели в основном транспортное значение, а основой жизнеобеспечения являлась охота на мясных и пушных зверей. Как и юкагиры, эвены для пропитания добывали диких оленей, лосей, горных баранов, однако способ охоты различался. Эвены охотились не коллек- тивно, а в одиночку или группами по 2–3 человека, используя собаку для выслеживания зверя. В охоте на лося, как и у юкагиров, была распространена гоньба – охотник на лыжах преследовал животное до тех пор, пока оно не выбивалось из сил. Диких оленей эвены предпочитали добывать на суше, а не на воде. Их преследовали скрадом на верховом олене, во время гона добывали с помощью оленей-манщиков ондат. Как писали очевидцы, «зимой верхом на олене, весной, когда отвердеет наст, на широких легких лыжах, летом – то верхом, то пешком, ла- мутский охотник неутомимо скитается по горам и ущельям, отыскивая добычу». Специфика эвенского промысла диких оленей иногда вызывала их конфликты с
соседними народами – эвены-кочевники, следуя за стадом, не заботились о том, чтобы не спугнуть животных перед их переправой через реки, а это наносило ущерб юкагирам и русским старожилам.
Якуты. Верхнеколымские якуты занимались в основном разведением крупного рогатого скота и лошадей, содержали они также оленей и упряжных собак. На одно хозяйство приходилось не более 10 голов рогатого скота, редкие зажиточные семьи имели по несколько десятков дойных коров. Важную роль в их хозяйстве играло также речное рыболовство, охота на лосей, диких оленей, пушных зверей и водоплавающую дичь. Характерной чертой хозяйственной организации якутов являлось кооперирование с соседними этносами: так, своих домашних оленей, численность которых была невелика, они обычно содержали в стадах эвенов; совместно с юкагирами участвовали в осеннем лове рыбы на реках. В XIX в. якуты достаточно успешно занимаются мелкой предпринимательской деятельностью, ведя посредническую торговлю между русскими и аборигенами края или подряжаясь на развоз купеческих товаров.
Камчадалы. Охотские старожилы выработали хорошо приспособленный к местным условиям образ жизни, который занимал промежуточное положение между русской крестьянской культурой, перенесенной из центральных районов страны и Сибири, в основном Якутии, и культурой коренного населения, воспринятой в процессе приспособления к местным природно-климатическим условиям. Хозяйственный уклад камчадалов носил ярко выраженный сезонный характер. Главную роль в нем играло рыболовство, каюрный извоз на собачьих упряжках, пушная охота. Морской зверобойный промысел, скотоводство и огородничество, а также домашние промыслы являлись дополнительными отраслями. Все хозяйственные занятия были привнесены народами, участвовавшими в сложении камчадалов, коряками, тунгусами, якутами и русскими. К концу XIX – началу ХХ в. сложился единый тип хозяйственной деятельности камчадалов.
Основной хозяйственной отраслью камчадалов являлся рыболовный промысел. Наиболее важной была летняя путина: в это время требовалось заготовить как можно больше рыбы лососевых видов для собственного потребления и на корм собакам. Промысел вели на летниках (рыбалках), вдали от стационарных поселков, в устьях рек или на морском побережье. Зимой и весной камчадалы ловили жилую и полупроходную рыбу (голец, хариус) в верхнем течении рек якутским способом, устанавливая плетеные из ивовых ветвей морды; весной добывали корюшку и камбалу с помощью невода с мелкими ячейками.
Домашние промыслы. Профессионального ремесла у коренных народов нашего края не существовало, а все потребности семьи удовлетворялись в рамках домашнего производства. Широкое распространение в культуре коренных народов получили кустарные промыслы – изготовление инструментов, утвари, одежды. Каждый взрослый мужчина-абориген обладал навыками изготовления изделий из камня, дерева, кости и рога, пользуясь такими инструментами, как топоры, тесла, ножи, резчики, пилы, долота, лучковые сверла, отбойники. Дерево употреблялось для изготовления оленьих и собачьих нарт, лодок, утвари, древков и рукоятей инструментов и оружия, челноков для плетения сетей. Из кости и рога делали утварь, рукояти ножей и других инструментов, свайки для развязывания узлов, колки и наконечники гарпунов, тормоза для оленьих нарт, гребни для расчесывания травы. Каменные топоры и наконечники копий коренные жители использовали еще в начале ХХ в., а каменные скребки для выделки шкур коряки применяют и в наши дни.
Природа, экономика, история и общество родного края : учебное пособие для учащихся 10–11-х классов общеобразовательных организаций профильного обучения Магаданской области / Н. С. Цепляева [и др.]. – Магадан : Изд. «Охотник», 2013. – 260 с., 235 илл.